Зимняя уха

«Какая уха? Двадцать градусов мороза! Ни котелка, ни картошки, да и вряд ли кто-то захватил с собой сырую луковицу и соль», — приблизительно так думал я и, наверное, остальные наши компаньоны. Начало статьи читайте здесь.

Дядя Коля воззрился на меня как на самого молодого и смышленого.

— Ну, а ты чего думаешь?

Я уже подумал то, что написал выше, но мысль об ухе мне чем-то все же понравилась. «Деревня рядом. А почему бы и не сходить? Попросить, ну или купить в крайнем случае котелок, картошечки, моркови, лука». Чем не мысль? Получив поддержку у товарищей, я отправился в сторону деревни, оставив на попечение Валеры свои снасти.

В первом доме мне не повезло: навстречу выскочило здоровенное мохнатое чудовище неизвестной собачьей породы и сердито на меня посмотрело, оскалив свою темно-розовую пасть. Я остановился, боясь пошевелиться (но успел все же подумать о том, что, слава богу, это не пограничный пес — уж очень я был похож в своей зимней амуниции на тех нарушителей, которых изображали во время тренировок наши бойцы), пока из дома не вышла женщина приблизительно одних со мной лет. С порога окликнула пса и не очень ласково спросила о цели посещения. У меня желание спрашивать что-либо у этих негостеприимных хозяев пропало совсем…

Я попытал удачи в следующем доме, менее приметном, чем тот, в котором я только что побывал. И здесь получил буквально все, что мне могло понадобиться для приготовления ухи. Кроме всего прочего добрые хозяева дали нам, даже не взяв предложенных мною денег, пять расписных деревянных ложек. «А чем вы будете уху хлебать?» Они даже об этом подумали, а я-то о столовых приборах и не вспомнил.

Возвращался я с видом победителя. В одной руке нес пятилитровый котелок, наполненный картошкой, морковью, луком и пачкой соли, в другой — треногу, о которой тоже сначала подумали добрые люди. Их я пригласил составить нам компанию. Так, через пару часиков…

А на льду проходило соревнование — кому удастся внести больший вклад в предстоящий обед. Уже почти определился победитель. Конечно же самый старший из нас и наиболее опытный рыболов, которого я просто звал дядей Колей. Перед ним на льду (когда же это сосед успел?) лежало с десяток вполне достойных окуньков, несколько плотвиц и малюсенький ерш, которого я хотел было ногой сбросить в воду или откинуть в сторону, но дядя Коля так отчаянно замахал на меня руками, что я даже удивился.

— Без ерша уха не уха, — хитро улыбнулся сосед и сложил весь свой улов в целлофановый пакет. — Засолить рыбу, перед тем как бросить в воду, не забудь.

— ?!

— Тогда развариваться не будет…

Вычищенная и выпотрошенная рыба теперь занимала почти всю емкость пятилитрового «чугунка», который висел на треноге. А под ним весело полыхал костер, облизывая почерневшие от копоти бока.

«Эх, знатная будет ушица, — я снял первую пробу, пытаясь на вкус понять, достаточно ли соли, не разварилась ли картошка. — Все в порядке, можно звать рыболовов к столу».

Я собирался было кликнуть своих сотрапезников, когда увидел на льду еще двух, сразу не признав наших сегодняшних спасителей в теплой меховой одежде и шапках-ушанках, выручивших емкостью, провизией да и добрым словом. «Ну вот и гости пожаловали», — обрадовался я симпатичной паре лет под тридцать, уже взиравшей на мои кулинарные способности…

— Обед готов, — мне хотелось сказать, как в фильме, «садитесь жрать, пожалуйста», но побоялся, что шутку не поймут. Рыболовы, темными точками неподвижно застывшие над лунками, похоже, были так увлечены своим занятием, что не замечали ни времени, ни урчания в желудках. И даже Валера, сидевший почти под самым берегом, увлеченно доставал из лунок и складывал около себя серебристых рыбок, забыв обо всем. И я ему, был такой грех, даже позавидовал: мне-то приходится обед для всех готовить, вместо того чтобы выхватывать из прикормленных лунок одну рыбку за другой. «Я ведь даже еще не успел как следует насладиться рыбалкой», — подумалось мне.

Валеру не пришлось долго уговаривать, но остальная компания как будто бы не слышала моих призывов. Выручил меня, как и несколько часов назад, молодой голубоглазый мужчина (тот, который собрал нам для ухи все, что было необходимо). Он достал из оттопыренного кармана небольшой колокол («Рында», — пояснил он мне) и прозвонил несколько раз, давая сигнал к началу обеда. И рыболовы дружно двинулись в сторону берега, где стоял, остывая на морозе, огромный котелок с аппетитно дымящейся ухой. А я был очень удивлен мелодичным настойчивым звуком, который так подействовал на моих товарищей.

— Откуда это? — я смотрел на средних размеров колокол, который наш добрый знакомый пытался вновь запихнуть в карман тулупа.

— Память о флоте. Так что не удивляйся. Я сам рыболов с трех или четырех лет. Заметил давно: если рыболовы не отвечают на твои позывные, надо бить в колокол. Сам видишь результат, — улыбнулся он.

Мы сгрудились, разместившись очень уютно и компактно вокруг огромного котла, который сразу же показался маленьким. Настолько маленьким, что ложкам не хватало места, чтобы зачерпнуть свежей горячей юшки. Бывалые рыболовы хвалили повара, дули на деревянные ложки, цедили горячее варево, сплевывая на утоптанный снег острые рыбьи кости. Слышалось только громкое сопение, чмокание, свистящие звуки всасываемой в себя горячей похлебки, разбавляемые тостом: «Будем!..»

Мне казалось, что даже в двадцатиградусный мороз мы могли бы просидеть до самого вечера, но котелок был уже чистым изнутри, даже последние капельки знатного обеда кем-то были подобраны кусочком хлеба. И вряд ли кто-то из нас захотел бы снова возвращаться на этот «проклятый холодный лед», чтобы продолжить рыбную охоту. Пошли разговоры, взвился табачный дымок, кто-то подкинул свежих еловых веток в прогоревшие угли. Заструился теплый пар, потянулись струйки к небу, проглянули язычки пламени. «Зачем мы сюда приехали, не рыбу ли ловить? А может быть, в этих посиделках и есть самая суть нашего отдыха?» — вопрос за вопросом вставали в моей хмельной голове. Но как же хорошо сидеть около огня, около ярко вспыхивающих еловых веток, вслушиваясь в тихое потрескивание замерзших деревьев. «А не за этим ли мы сюда приехали? Когда я последний раз собирался в теплой, искренней компании мужчин, у которых нет цели обмануть тебя, обставить, сподличать, занять твое (пока еще) место ближе к солнцу?» Я переводил взгляд с одного говорившего на другого. Почти что влюбленными глазами. И ведь такие моменты, как те «семнадцать мгновений», запоминаются навсегда.

Темы нескончаемы, как сама жизнь, но зимний день слишком короток, чтобы упустить, не получить всей нашей порции счастья до дна. А как же прикормленные лунки? Я первым оторвался от обеденного кружка. Около лунок рядом со мной оказался Слава, тот мужчина, который даже денег не взял за то добро, которое оказал всей нашей рыбацкой компании. Его жена, кажется, ее звали Ольгой, вытирала снегом и еловыми ветками котел, не позволив мне вычистить его и сдать обратно в том же виде, в котором я его принимал. До темноты мы вместе со Славой и подоспевшим соседом-академиком выловили вполне достойный «урожай», который я сложил добрым знакомым в пустой котелок, заставив их принять улов в благодарность от меня. Вся компания последовала моему примеру, так что, можно сказать, мы были в расчете. Но разве можно измерить количеством подаренной рыбы ту доброту и чуткость, которая случается в людях, даже совсем не знакомых? Можно сказать, чужих…

А я до сих пор вспоминаю ту зимнюю уху на морозно-пряном воздухе, в небольшом лесу, на поляне, среди своих единомышленников-рыболовов. К сожалению, в такой компании и в таком месте нам больше не случилось бывать вместе… По разным обстоятельствам.